– Любимая, не будем сейчас говорить об этом, – поспешил остановить ее Морган и еще крепче обнял. – Если охрана и впрямь занята наведением порядка в тюрьме, то у нас с тобой есть еще какое-то время. – Морган замолчал и на мгновение замер в напряженной позе. Было видно, что он изо всех сил старается казаться спокойным.

– Морган, если бы мы и впредь могли быть друг с другом… в ином месте. Когда я начинаю думать о том, что нам никогда не придется… – Дизайр запнулась, потом тихо, с нежностью в голосе, продолжала: – Мы с тобой лишены коротких счастливых минут, которые любящие друг друга люди получают без всяких усилий. Им не приходится бороться за счастье. Они могут свободно гулять в лесу весенним утром. Или бродить где-нибудь среди скал. Например, в том далеком Корнуолле.

– В Равенсклиффе, где полно бандитов и контрабандистов. – Морган решил шутливо поддразнить ее, припомнив когда-то сказанные ею слова. Он пытался непринужденно улыбнуться, глядя ей в лицо.

– Но ведь ты ничего не объяснил мне тогда. Откуда же мне было знать, что ты собирался отправить меня к своей тетушке? – Дизайр немного рассердилась и попыталась пресечь дальнейшие насмешки. – Ты тоже знаешь далеко не все в жизни. И я могла бы научить тебя некоторым вещам.

– Ты сама не понимаешь, как много ты сделала для меня, – сказал он срывающимся голосом. – Всем, что я знаю о любви, я обязан тебе.

Дизайр была поражена волнением, которое прозвучало в его голосе. Никогда ранее она не могла предположить, что услышит от Моргана Тренчарда подобные откровенные признания.

Она наклонилась к нему, чуть приоткрыв губы в ожидании поцелуя. На время этого долгого сладостного поцелуя мир снова перестал существовать.

Когда он выпустил ее из своих объятий, глаза его снова погрустнели и остановились на тяжелой железной двери.

– Если бы нам удалось выбраться отсюда в коридор, – задумчиво сказал он.

– Может быть, что-нибудь получится, когда вернется охрана, – сказала она. – Должны же, в конце концов, принести тебе пищу и воду.

– Должны?

Морган иронически усмехнулся. Она уже хорошо знала эту горькую улыбку с опущенными уголками рта.

Знала она и то, о чем он думал в тот момент. Если пожары доберутся до тюрьмы, охрана не станет беспокоиться ни о чем, кроме спасения собственной шкуры.

– А здесь есть другие камеры, рядом с твоей? – спросила она.

– Только одна. И она никем не занята. Как ты понимаешь, такие роскошные условия большинству заключенных не по карману.

От этого известия Дизайр еще больше упала духом. В том случае, если охрана надумает бежать или будет переброшена в другие места, кто вспомнит, что он остался здесь? Но она не имела права произносить вслух свои мысли.

– Я надеюсь, что Енох по-прежнему посылает деньги на «гарнир», – сказала она. – Должно быть, он уже израсходовал большую часть средств, вырученных за добычу после того ограбления.

– Может быть, и так.

В голосе Моргана прозвучало безразличие. Глаза его потускнели. Дизайр догадывалась о его мыслях. Возможно, скоро ему не нужно будет больше платить за «гарнир». Дизайр лихорадочно искала способ отвлечь его от этих мыслей, продолжая задавать вопросы.

– Скажи, где сейчас Енох?

– До последнего времени оставался в тех же меблированных комнатах Лены Джерроу, в ее притоне в Саутуорке. Если пожар не перекинулся на другой берег реки и не заставил его бежать.

– Вряд ли пожар докатился до тех мест. Морган пожал плечами.

– Когда в прошлый раз один из охранников приносил мне завтрак, он сказал, что искры с ветром относит через реку и что на другом берегу уже горели один или два дома.

– Значит, Саутуорк скоро будет уничтожен пожаром…

– Не знаю. Говорят, что пожарные на том берегу, за мостом, предпринимают активные действия. Они уже снесли третью часть домов, не дожидаясь, когда пламя перебросится на них. Конечно, это крайняя мера. Но только таким способом можно предотвратить распространение пожара подобной силы.

– Стало быть, для Еноха все может закончиться благополучно.

Дизайр уже исчерпала свои возможности и не знала, как продолжать начатый разговор. Клочок неба в окошечке стал намного темнее. Она придвинулась ближе к Моргану и крепко держала его за руку.

– Не думаю, что за вечер огонь успеет продвинуться далеко вперед, – сказала она, ожидая от него подтверждения своих слов.

Морган заставил ее отвернуться от окошечка. Она уткнулась лицом ему в плечо.

– Это запах дыма, – сказал Морган и крепко обхватил ее руками. – Однажды я видел пожар на сахарных плантациях. Это было в Вест-Индии. Иногда специально поджигают тростник, чтобы быстрее избавиться от листьев. Когда огонь пожирает листья, стебли легче поддаются обработке.

Дизайр понимала, что он в свою очередь старается отвлечь ее разговорами от грустных дум. Она с трудом заставила себя вслушиваться в его слова.

– Потом мы начали бороться с огнем, но ветер изменил направление, и пожар разбушевался еще больше. Мы не могли обуздать пламя. К середине дня все небо затянулось дымом, стало темно, как ночью.

Морган резко оборвал рассказ.

– Боже мой, – прошептал он. – Что же я занимаю тебя всякими байками. Мне нужно как-то вызволить тебя отсюда. Я должен каким-нибудь способом…

– Не надо, Морган. – Она нарочно заговорила громче, чтобы заглушить его слова. – Рассказывай дальше.

Поскольку он безмолвствовал, она решила продолжить разговор сама. Первое, что ей пришло на ум, это какие-то истории, слышанные ею в детстве.

– У нас в доме часто бывал один капитан, друг отца. Он говорил, что острова в тех местах неописуемой красоты. Он видел там необыкновенных бабочек, которые намного крупнее тех, что обитают в Англии. Он, описывал их блестящие голубые крылья. Еще он наблюдал стаи диковинных птиц, в том числе попугаев с красными и зелеными перьями. Одному из его матросов удалось поймать такого попугая и выучить его говорить. Только я не верила этому.

Тут Дизайр была вынуждена замолчать, потому что он припал к ее губам и осторожно просунул язык между ними. Затем начал медленно ласкать послушно прильнувшее к нему тело, наслаждаясь упругими округлостями ее груди. Повернувшись на бок, он подложил ей руку под голову, а другой рукой стал гладить ее по спине, пробегая пальцами вдоль позвоночника.

Ее близость еще более обострила вспыхнувшее в нем желание. Но он вдруг на секунду заколебался. Должен ли он сейчас будить в ней ответные чувства? Он сомневался, сможет ли она отдаться ему так же свободно, как в начале их встречи, и сможет ли он заставить ее испытать то же самое. Он попытался представить себе ее теперешнее состояние. Могла ли она предаваться любви, зная о кромешном аде, творившемся снаружи и неотвратимо надвигающемся на них?